15 апреля 2018 года состоялась церемония вручения национальной театральной премии «Золотая Маска» по итогам сезона 2016-2017 г. Специальную премию жюри «За тонкое и сценически выразительное прочтение повести Льва Толстого «Детство» средствами целостного актёрского ансамбля» получил Хабаровский театр юного зрителя. Исполнитель главной роли спектакля «Детство» Виталий Фёдоров рассказал РИА АмурПРЕСС о своих впечатлениях после поездки в Москву на «Золотую Маску». 

- Жюри отметило «целостность», которая чувствуется внутри вашего коллектива. В чём секрет «целостности» актёрского состава?  

- Я это называю «шаманские игры». Чтобы запомнить текст, его нужно повторять много раз, до тех пор, пока он не становится родным. Люди так же притираются друг к другу. С помощью ритуалов, которые актёры и режиссёр создают и совершают вместе. Помимо репетиций, которые длятся примерно шесть-семь часов в день, мы устраивали своеобразные походы. Например, мы много ходили по заброшенным домам в Хабаровске. В одном из таких домов мы нашли фотоальбомы, дневники, тетрадки целой семьи и воссоздали её историю. Многие предметы из этих заброшенных домов стали реквизитом для спектакля «Детство». Также мы ходили на колокольню Успенского собора в пасхальную седмицу. Мы много времени проводили вместе, и такая притирка делает из нас семью, создаёт ансамбль. Семья может целый день не разговаривать, но это не значит, что они не общаются – они понимают друг друга и без слов. Так и у нас. 

- Может, у вас есть какие-то негласные правила, принятые внутри коллектива? 

- Каждый спектакль – это свои правила, свой ритм. Первые шесть-семь месяцев мы репетировали с Константином Николаевичем Кучикиным, режиссёром спектакля, вдвоём. Уже потом к нам добавились остальные участники спектакля. У нас очень много импровизаций, и так как весь основной текст у меня, остальные артисты бережно ко мне относятся. Они прислушиваются и поддерживают игру. Они чувствуют, куда я веду их, и идут следом. Я не замечал этого раньше, а потом узнал, что Константин Николаевич дал всем указание перед спектаклями в Москве: «Беречь Фёдорова». У меня есть традиция – обязательно поспать перед вечерним спектаклем. И на «Золотой маске» весь театр искал мне место, где я смог бы поспать между спектаклями, которые мы играли с перерывом в час. 

- Премия была неожиданной, или вы всё же догадывались о том, что вас ждёт награда? 

- Для меня она была неожиданной. Но когда критики, которым строго-настрого запрещено общаться и делиться ощущениями с участниками фестиваля, подходили к нам в перерывах между другими спектаклями, я начал верить. Много лестных, тёплых слов было сказано и художнику, и режиссёру, и нам, актёрам. На церемонии награждения я понял, что «Маска» – это отчасти политика. Практически невозможно взять премию в какой-то престижной номинации, оставив самые известные театры столицы без внимания. Поэтому уже на награждении я стал сомневаться. А Константин Николаевич признался, что догадывался о том, что мы получим какой-то приз. 

- Что эта премия значит лично для вас? 

- Эта премия - безусловно определенный этап, итог проделанной работы. Но куда важнее мне было отметить на «Золотой Маске» изменение тенденций, поворот в сторону человечности, душевности в спектаклях. Раньше я отдавал предпочтение спектаклям с ярко выраженной режиссёрской формой, как постановки Ю. Бутусова, К. Серебренникова. Спектакль «Детство» идёт вразрез с театральной модой, в которой на первом месте шум, яркость. Он другой, он архаичный, немного старомодный, как может показаться на первый взгляд. Но на самом деле он очень современный, хотя это тяжело рассмотреть. Общество никогда не было так раздроблено, как сейчас, повсюду идёт война за духовные, моральные ценности. А наш спектакль – о добре, о человечности. И критики смогли это увидеть. 

- Вы выступали на чужой, новой площадке. Ощущали вы какие-то изменения, находясь на сцене, неудобства?  

- Да, конечно. Мы очень хорошо знаем свою площадку в Хабаровске, каждый уголочек. У нас проходят тренинги, на которых мы посылаем звук каждому квадратному метру, слушаем его отражение. На сканирование пространства уходит очень много времени. На своей площадке я могу закрыть глаза и дойти до любой точки. А в новом пространстве совсем другой звук, посыл. Константин Николаевич и художник спектакля, Екатерина Андреева, проделали колоссальную работу. Они заранее приехали в Москву и буквально с линейкой измерили сцену. Благодаря тому, что они верно расставили все сценографические ноты и акценты, мы идеально вжились в новое пространство.  

- Переосмысление классических произведений посредством театрального действия набирает обороты. Как вы думаете, в чем заключается причина такой тенденции? 

- Когда мы читаем классические произведения, созданные сто, двести лет назад, мы не всегда можем понять некоторые ценности в полном объёме, так как мы живём в другом времени, в другом ритме. Нам хочется что-то про нас. Мы берем классику и задаем вопрос: где в этой старой пьесе о нас? И находим это. 

- Существует штамп о неподготовленном к театральным новшествам провинциальном зрителе. В ваши задачи входит адаптация произведения для какого-то определенного зрителя?  

- Провинция – она в голове. Мы привозили Муху-Цокотуху в Советскую Гавань, куда почти никто не приезжает. И во время спектакля дети не шелохнулись. Я понимаю, что ни PlayStation, ни телефоны не смогут создать тот контакт, который был в этот момент между артистами и зрителями. И нас это сильно мобилизовало, вдохновило. Спектакли, в которых есть душа, понимает и чувствует любой зритель. 

- Любая роль требует не только тщательного прочтения, но и соответствия тому или иному образу, «проживания» сценического рисунка режиссера. Роль Николеньки была для вас сложной или необычной? Каким образом происходило слияние вашей личности и личности вашего героя? 

- Я до сих пор ещё не понял этот процесс. Когда мы начали работать над спектаклем, у меня  не  было цели стать своим героем. Я просто брал его мысли, его идеи, и смотрел, как они отражаются во мне. И в большинстве случаев я видел, что это мои мысли. Чем велик Толстой? Тем, что он пишет о каждом. Он написал и обо мне. И так как я долгое время провёл наедине с этими мыслями, я сам стал меняться. Я не перевоплотился в своего героя - я и сам стал другим. Эта роль сильно поменяла мои ценности, мою жизнь. Толстой научил меня тому, что цель жизни для человека лежит за пределами жизни. А мы все зациклены на «здесь и сейчас» и ищем сиюминутных удовольствий. 

Беседовала Мила Волкова.